Функции мифологии в традиционном обществе и в наши дни
Позвольте мне ещё раз очень кратко охарактеризовать те функции, которые исполняла мифология в традиционном обществе. Давайте попробуем выяснить, осталось ли что-нибудь от этой мифологии (и её функций) в нашем теперешнем мире.
Первой функцией, напомню, является пробуждение в индивидууме чувства священного трепета и глубокой благодарности перед лицом великой тайны бытия. В старых традициях — я хочу сказать, в самых древних, — делался акцент на приятии мира таким, каков он есть. Это вовсе не легко: вы смотрите на мир, видите, как одни создания убивают других, и понимаете, что жизнь вечно пожирает самое себя.
У вас может появиться чувство, как появлялось оно у многих до вас, что подобный каннибализм слишком ужасен, чтобы его можно было вынести: «Я в этом участвовать не буду. Я так не играю!» Эту перемену в образе мышления я называю Великим Переворотом. В истории человечества он произошёл в VI веке до н.э., когда Будда заявил: «Вся жизнь — страдание». А от страдания всегда можно спастись.
— Я так не играю.
— Отлично. Выходи из игры. Забирай мяч и биту и отправляйся домой.
Итак, перед нами два основных подхода к той ужасающей тайне, что лежит за пределами добра и зла: принятие и отрицание.
Зороастризм предложил третий способ обращаться с загадкой бытия, введя идею о двух равноправных божествах: злом и добром. Один бог представлял свет и истину, а другой — тьму и ложь. Хороший бог создал хороший мир, а плохой его испортил. То есть мир, в котором мы с вами живём, есть мир испорченный, искажённый. Между силами добра и силами зла идёт непрерывная борьба, и каждый приглашён принять в ней участие на стороне первых и помочь восстановить первоначальный хороший мир. Здесь нет ни безоговорочного приятия, ни огульного отрицания жизни, а есть некий компромиссный — своего рода прогрессивный — взгляд на мир.
Насколько я могу судить, таковы три основных способа мировосприятия. Можно жить в абсолютном приятии. Как изумительно сформулировано в одном буддийском афоризме: «Этот мир — со всеми его ужасами, тьмой и жестокостью — есть золотой лотос, исполненный всяческого совершенства». Если вы не в состоянии увидеть его таким, мир в этом не виноват. Невозможно улучшить то, что и так совершенно. Можно лишь созерцать это и через созерцание прийти к осознанию своего собственного совершенства. Другими словами, можно в себе самом обрести невиданную доселе глубину, лежащую за пределами боли и страданий. В буддизме есть божество, именуемое бхайравананда и воплощающее «блаженство и экстаз ужаса». Да, такова жизнь — поистине ужасное испытание.
Те, кто отрицает жизнь, взыскуют чистоты: «Я исполнился духа; я пройду сквозь врата солнца и не стану пятнать себя тьмой лунного цикла. Прощайте все. Я не вернусь».
Прогрессивный или, лучше сказать, мелиоративный подход утверждает: «Пошли туда, мы всё исправим». Это похоже на брак с целью исправить своего супруга, и такой подход, как правило, ставит вас в позицию превосходства: «Если бы Господь спросил меня, я бы дал ему парочку советов».
Вторая функция мифологии — представить вам стройную картину мира, проникнутую священной тайной в том виде, в каком вы её понимаете.
Задача художника — представить для вас реальность так, чтобы она излучала свет. Пропущенный через призму взгляда мастера предмет, мимо которого вы прошли бы, не заметив, озаряется внутренним смыслом и повергает вас в эстетический шок.
Наша сегодняшняя космология предлагает нам образ невероятно богатой и разнообразной вселенной, не имеющей ничего общего с тем детским садиком, о котором говорится в христианском Писании. Взять хотя бы полёт человека на Луну. По мне, так высадка астронавтов на Луну была самым главным мифологическим событием XX века. На глазах у всего человечества одно-единственное событие полностью перевернуло все наши тысячелетние представления о вселенной и о нашем в ней месте. Раньше господствовало представление, что эти небесные огоньки — Луна, Марс, Венера, Меркурий и все прочие — являют нам свет иного уровня бытия, гораздо более высокого, чем мы можем себе представить на этой несчастной маленькой Земле. Когда Галилей распознал в наших земных законах баллистики те же великие законы, что движут солнце и светила, он первым вступил на путь, завершившийся вот этими следами гусениц на лунном грунте.
Помню, перед тем как была произведена посадка «Аполлона-10» на Луну, я услышал по радио удивительную, потрясающе глубокую с космологической точки зрения фразу. Когда астронавты обогнули лунную орбиту — как раз после того, как они прочитали первые строки Книги Бытия, — их спросили, кто в данный момент пилотирует корабль. И ответ был: «Ньютон!»
В своём введении к «Метафизике» Кант задал вопрос: «Как так получается, что мои математические вычисления, сделанные здесь, внизу, являются абсолютно верными там, наверху, причём я могу это утверждать с аподиктической точностью?» Как я могу быть уверен в целостности пространства и знать при этом, что те законы, которые рождает моя мысль, действуют повсюду в мыслимой вселенной? Когда дело дошло до высадки на Луну, никто и представить себе не мог, насколько глубоким там окажется слой пыли. Я никогда не забуду тот ужасный момент, когда нога человека в первый раз должна была ступить на лунную поверхность: кто победит — человек или Луна? Никто не знал, на что это будет похоже, зато все знали, сколько топлива сожгут двигатели, чтобы доставить всё оборудование назад, на корабль, ждущий на Земле в Тихом океане.
Иными словами, законы пространства, массы и энергии были уже в точности известны человеку; он носит эти законы в собственной голове. Законы пространства, времени и причинности заключены в нас самих, и всё, с чем мы можем столкнуться в окружающей реальности, будет действовать по этим законам. Что такое вселенная? Пространство. Из пространства когда-то образовалась туманность, а из туманности — миллионы галактик, в одной из которых оказалось наше Солнце с носящейся вокруг него маленькой планеткой, на которой мы все живём. Потом на планетке появились мы — глаза, уши и сознание, дыхание самой Земли. Мы — дети Земли, а поскольку она образовалась из окружающего пространства, стоит ли удивляться, что законы этого пространства живут внутри нас? Между внешним и внутренним миром наблюдается потрясающее согласие, и это вовсе не похоже на то, как если бы некий Господь что-то такое в нас вдохнул; наоборот — все известные нам боги суть проекции наших фантазий, нашего сознания, глубочайшей сути нашего бытия. В чём-то боги — ровня нам.
Из моих речей вы можете понять, что у нас с вами сейчас есть другая, не похожая на прежнюю мифология, выраженная языком других космологических представлений. Всякий раз, глядя на луну, попробуйте думать о ней в этом ключе, и, уверяю вас, ощущения будут совершенно другими.
Третья, социологическая функция мифологии даёт нам законы, по которым нужно жить в обществе. Разумеется, ни одно общество в наши дни не осмелится заявить, что в точности знает, каковы будут эти самые законы на ближайшие десять лет. Всё, что мы считаем хорошим, рано или поздно превращается в свою противоположность. Вследствие этого мы сейчас оказались перед лицом экологической катастрофы. Каждый день мы снова и снова убеждаемся в том, что законы должны меняться вместе с образом жизни. Мы больше не знаем, что такое безопасность. И должны сами её себе обеспечивать.
Последняя, педагогическая функция мифологии предоставляет индивидууму возможность связать внутренний психологический мир с внешним, феноменальным. Мне представляется, что педагогические системы унаследованных нами от предков традиций просто не в состоянии работать для всех, так что перед каждым встаёт задача разработать свою собственную педагогику. А теперь позвольте мне сделать краткий обзор того, как, согласно воззрениям Юнга, мифологические образы работают в нашей жизни.
Однажды мне довелось читать лекцию на северо-западе Тихоокеанского побережья. Я говорил о том, как Данте воспринимал возрасты человека, — у него была своеобразная астрологическая схема великого цикла жизни.
В отличие от четы Йейтс с их лунными метафорами, он уподоблял человеческую жизнь дневному пути солнца. Он выделял четыре основных возраста, или периода жизни, соответствующих четырём частям дня, для каждого из которых был определён должный набор добродетелей. Первым из них считается детство, которое продолжается — вы не поверите! — до двадцати пяти лет. Свойствами детства являются послушание, чувство стыда, привлекательная внешность и приятность в обращении. Это, так сказать, утро жизни.
С двадцати пяти и до сорока пяти следует период зрелости. Это вершина жизни, и для неё Данте определяет добродетели, достойные средневекового рыцаря: умеренность, храбрость, любовь, учтивость и верность. Если вы живёте так, как того требует от вас общество, то в возрасте примерно лет тридцати пяти вы уже прожили и избыли всё, чему вас учили, и, следовательно, сами обретаете способность учить. Это, собственно, день.
Промежуток от сорока пяти до семидесяти лет Данте называет возрастом мудрости. В Индии мудрецы в обязательном порядке удаляются в лес, но не у нас, на Западе. Здесь пожилые остаются в обществе, наблюдая за ним критическим взглядом и делясь с молодыми своим опытом. Для этой стадии пути должны быть характерны мудрость, справедливость, щедрость, жизнерадостность и юмор. В конце концов, вам уже нечего терять; в жизни наступил вечер.
Период от семидесяти и до конца Данте зовёт дряхлостью. Её качества: умение смотреть назад, на жизнь, с благодарностью, а вперёд, на смерть — как на возвращение домой. Наступает ночь.
Это маленькое расписание, эта модель — пример чистого мифа.
И вот, когда моя лекция в Сиэтле завершилась, ко мне подошла одна молодая леди и очень серьёзно заявила:
— Ах, мистер Кэмпбелл, вы ничего не понимаете в современной молодёжи. От детства мы теперь переходим прямиком к мудрости.
— Отлично, — ответил ей я. — Единственное, что вы при этом упускаете, — это сама жизнь.
Итак, суммируем: чтобы найти свой миф, нужно постичь свои подлинные стремления, отыскать источник силы и поддержки и чётко знать, на какой стадии жизни вы находитесь. Проблемы юности и проблемы старости — вещи разные. Не пытайтесь прожить свою жизнь слишком быстро. Если слишком много слушать всяких гуру, вы перепрыгнете её одним махом в попытке обрести мудрость, минуя опыт. Мудрость должна быть собственной, а не заимствованной, и приходить постепенно.
Наш мозг состоит из восемнадцати миллиардов клеток или что-то около того. На свете нет двух одинаковых мозгов; нет двух одинаковых рук; нет двух одинаковых людей. Можно принимать советы и наставления от других, но ищите свой собственный путь, подобно рыцарям короля Артура в тёмном лесу.
Именно это свойство западного духа, столь глупое и романтичное, поражает людей других культур. Чего мы ищем? Реализации неповторимого потенциала, скрытого в каждом из нас. Этот квест вовсе не игрушка для эго; это настоящее приключение, цель которого — в том, чтобы принести миру великий дар — самого себя.
В жизни нет ничего важнее самореализации. Через неё вы превращаетесь в знак, в символ, проницаемый для трансцендентного; именно так вы отыщете и проживёте свой личный миф и сами станете его воплощением.
Джозеф #Кэмпбелл, «Пути к блаженству. Мифология и трансформация личности»
